ОмскМама

[Руфь]

Если Вы хотите помянуть своих родственников : 1 ноября Димитриевская родительская суббота
Церковное поминовение в родительскую субботу

Чтобы помянуть своих почивших родственников церковно, необходимо прийти в храм на богослужение вечером в пятницу накануне родительской субботы. В это время совершается великая панихида, или парастас. Все тропари, стихиры, песнопения и чтения парастаса посвящены молитве за умерших. Утром в саму поминальную субботу совершается заупокойная Божественная литургия, после которой служат общую панихиду.

Для церковного поминовения на парастас, отдельно на литургию, прихожане готовят записки с поминовением усопших. В записке крупным разборчивым почерком пишутся имена поминаемых в родительном падеже (отвечать на вопрос «кого?»), причем первыми упоминаются священнослужители и монашествующие с указанием сана и степени монашества (например, митрополита Иоанна, схиигумена Саввы, протоиерея Александра, монахини Рахили, Андрея, Нины). Все имена должны быть даны в церковном написании (например, Татианы, Алексия) и полностью (Михаила, Любови, а не Миши, Любы).

Кроме того, в качестве пожертвования в храм принято приносить продукты. Как правило, на канон[1] кладут хлеб, сладости, фрукты, овощи и т.д. Можно приносить муку для просфор, кагор для совершения литургии, свечи и масло для лампад. Не положено приносить мясные продукты или крепкие спиртные напитки.

Необходимо помнить

Молитва за усопших – это наша главная и неоценимая помощь отшедшим в мир иной. Покойник не нуждается, по большому счету, ни в гробе, ни в могильном памятнике, ни тем более в поминальном столе – все это есть лишь дань традициям, пусть и весьма благочестивым. Но вечно живая душа умершего испытывает великую потребность в постоянной молитве, ибо не может сама творить добрых дел, которыми была бы в состоянии умилостивить Господа.

Источник: http://www.pravoslavie.ru/

[YuliK]

Руфь что-то не пойму я почему 26 октября Димитриевская родительская суббота? 26 октября 2014 года это вообще не суббота а воскресенье... Передо мной висит православный календарь и родит.суббота там 01.11.2014 (не знаю правда Димитриевская или нет).

[Руфь]

YuliK Спасибо, исправила. У меня в закладках прошлогодний календарь,не обратила внимание на число, а эта дата двигается.)))

[Руфь]

5 ВОПРОСОВ О СМЕРТИ
Тема смерти, болезней и ухода наших близких, нашей собственной кончины, не является излюбленной и популярной в СМИ. Но ушедший важный день церковного поминания умерших - достаточный повод, чтобы затронуть все эти вопросы.
«Нужна культура размышлений о смерти, культура разговора о ней, культура правильных мыслей о смерти», — считает известный миссионер и проповедник протоиерей Андрей Ткачев. Свои 5 вопросов мы ему и адресовали…

Вопрос 1. Что делать, если боишься смерти?

– Отче, что делать, если человек, находящийся на одре болезни, боится смерти? Что ему можно сказать, как утешить?
– Сказать-то ему можно много, а можно и ничего не говорить…

Бояться смерти – это совершенно понятное состояние. Христос трепетал и ужасался смерти, греха не имея, она совершенно чужда была Ему. Нам она более родная, потому что мы грешные.

Но здесь, знаете, разговоры и философия помогают до некоторой поры. Страх смерти сначала нужно принять как данность, нужно перемучиться этим страхом, перепотеть холодным потом этого страха.

И в этом тоже есть некое наказание. Писание говорит, что «боящийся несовершенен в любви» и «в страхе есть мучение». Все виды мук, которые испытывает человек, – это побочные последствия греха, это последствия, в общем-то, нашей порчи. Поэтому и муки страха – это муки, связанные с нашими грехами.

Поэтому первое, что нужно – пусть человек побоится, пусть ему будет страшно. А что сделать, чтобы ему не было так страшно? Нужно побыть с ним рядом, если он хочет этого, или нуждается в общении, если его мучит одиночество, умноженное на страх.

Нужна молитва за него и его личная молитва.

А дальше нужно обязательно идти на врага, а не прятаться от него. Потому что враги растут в количестве и в силах по мере прятанья от них.

Как и в любой житейской проблеме, с любой бедой: если наступает какая-то проблема, и ты убегаешь от нее, то она превращается в гиганта, а ты — в лилипута. Ежели ты останавливаешься и идешь на проблему, она имеет свойство уменьшаться в размерах.
Поэтому нужно идти на страх. Перебоявшись, переболевши, перемучавшись им, нужно прыгать вперед, как прыгает на врага загнанный в угол зверек. Зверек убегает, пока его не зажмут в угол. Потом даже самый маленький зверек превращается в агрессора и бросается на того, кто на него нападает.
Вот так и человек должен вести себя в некоторых моментах. То есть, надо бояться. А когда уже бояться нет сил, тогда нужно идти на проблему, но идти с молитвой.

Христос ведь есть в смерти тоже. В жизни есть Христос, но и в смерти теперь есть Христос. С того момента, как Он умер на кресте, Он вошел в область смерти.
Бога не было в смерти, пока Христос не умер. А сегодня, когда в жизни Христа есть опыт смертной тени, теперь Он там тоже есть. Поэтому с Христом можно не разлучаться и в смерти. «Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси, жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста», — это строки из псалма, который читается перед Причастием. То есть, в тени смертной есть Христос. Вот с именем Христа и нужно входить в эту смертную тьму…
Нам же всё равно придется входить в смертную тьму, поэтому нужно будет входить в нее с именем Христа и со страхом. Как не бояться грешнику? Нельзя не бояться грешнику… Это противоестественно. Это наглость, или глупость, или святость подлинная и беспримесная. Либо человек беспримесно свят, либо он нагл, либо он глуп, если он не боится смерти. А нужно ее бояться… Как на войну идет человек – боится, но дерзает. Его целуют на прощание, он боится, но идет туда, где страшно, потому что идти нужно.

Так, видимо, нужно относиться к смерти. Нужно, чтобы у нас была культура разговора об этом, культура размышления об этом, культура, которая не табуирует разговор о смерти. Попробуй, заговори о смерти в кругу друзей-знакомых ни с того, ни с сего — многое узнаешь о себе и о людях.

Поэтому нужна культура мыслей об этом. Если человек мыслит о чем-то заранее, то встречаясь с этим фактом в жизни, терпеливо ее переносит.

Нечаянная беда очень страшна. Страшна та беда, которая приходит несказанно, неведомо. А когда человек готовится к операции за месяц, то когда идет на операцию, он уже перебоялся и ложится под нож. Но если вдруг ни с того ни с сего тебя огорошили диагнозом, то конечно, это ужасно.

Так что нужна культура размышления о смерти, культура разговора о ней, культура правильных мыслей о смерти.
Вопрос 2. Думаете ли вы о смерти, боитесь ли ее?

— Вы сам боитесь смерти?
– Конечно. Я не боюсь ее теоретически, когда сижу в кресле с чашкой чая. А когда она дышит на меня, я боюсь. Пару раз она на меня дышала.
– Думаете о смерти?
– Очень много. Больше чем о жизни, мне кажется…
– А что думаете?
– Думаю, например, о том, что качество человеческой души проверяется по тому, как легко человек просыпается.

В греческой мифологии смерть и сон – это братья-близнецы. Каждый раз мы просыпаемся, как бы «воскресая из мертвых». И я так думаю, что те люди, которые просыпаются бодро, осеняя себя крестным знаменем и радуясь солнышку, в день страшного суда поднимутся как медные пятачки. А те, которые просыпаются тяжело, жутко, нудно, еле разлепляют глаза, потом опять их залепляют, закрываются одеялом и крадут еще пару минут, чтобы поспать, – я из таких, кстати, то, мне кажется, такие еще не готовы умирать и воскресать.


Но хочется, чтобы Господь не оставил. В Великом каноне говорится: «Да не буду стяжание ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри». «Стяжать и брашно чуждему» – это значит взять в собственность, которую надо пожрать. Дьявол приобретает человека в некую собственность, которую пожирает.

По сути вся церковная культура – это культура о смерти и победы над смертью. А все культуры, существующие в мире человеческом, все типы цивилизации произрастают именно из этого зерна, из того, как относятся к смерти люди.

Для тех, у кого богов много, для тех смерть – перевоплощение и смена их телесных оболочек. Многобожие как-то связано с реинкарнацией.

Те, для кого бога нет, для тех и душа смертна. Те верят, что из них лопух вырастет и все.

А те, у кого Бог один, верят в уникальность своей души и после смерти. Именно отсюда вырастает культура зерна во всем ее многообразии и того, что изучает человеческая цивилизация. Она изучает отношение к конечным вопросам: зачем я живу? Что будет дальше?
Вопрос 3. Как «отпустить» умирающего, если совсем не готов с ним расстаться?

– Бывает, что дорогой человек умер или вот-вот умрет, а его родные говорят: «Не могу отпустить». Что можно сказать человеку, который не может «отпустить» умирающего или умершего родственника?
– Мне кажется, что аналог смерти – расставание. Одна певица, имени называть не будем, пела в песне: «Как же мне все это преодолеть, расставание – маленькая смерть».

Вот расставание – это подлинная смерть, также, как и все рубежные состояния, которые переживает человек. Например, превращение юноши в мужчину через какую-то инициацию, например, через службу в армии. Или превращение девочки в девушку через естественные процессы. Или первая близость мужчины и женщины, женитьба. Почему во всех культурах плачут, когда девушке косу расплетают? – «Мне с плачем косу расплели, и с плачем в церковь провели». Потому что это некое умирание: она умирает как девушка и рождается как жена; одно забывается, второе рождается.

Это перемена места жизни, прощание с родным домом и навсегда уезд в другую страну. В этом смысле аэропорты, морские, речные порты, вокзалы – какие-то погребальные места. Там умирают мечты, там льются слезы, там разрываются души.


Если с этой точки зрения смотреть на все эти вещи, то мы много раз в жизни умирали, чуть-чуть, для того, чтобы потом умирать по-настоящему и иметь для этого некий опыт.
И, конечно, приходится отпускать от себя и детство, и повзрослевших детей… Выдавая замуж дочь или женя сына, родители плачут, потому что прощаются с ними, по сути это уже не их дети.
Поэтому, чем быстрее отпустишь, тем легче будет примириться с этим, потому что все равно не удержишь. Удержать не удастся, поэтому здесь нужна мудрость и терпение.
Но бывает, мы не хотим отпустить. Например, когда мама вмешивается в жизнь вышедшей замуж дочери, то она поступает эгоистично и мешает дочери жить…
Если мы не хотим примириться со смертью кого-то или смириться с отъездом кого-то навсегда, то мы тоже поступаем эгоистично: мы хотим, чтобы он/она/оно светило нам, и мы им пользовались. Он как бы безразличен сам по себе, нам интересна лишь его функция по отношению к нам, чтобы нам было хорошо рядом с ним/с ней/с ними. Нужно этот эгоизм обличить и вскрыть его.
Что полезного нужно извлечь? Души сращиваются, сращиваются сердца, и когда один уходит, а другой остается, то тот, который уходит, как бы тянет другого за собой. Когда умирает или пропадает из нашей жизни кто-то очень дорогой, то сам факт сращивания душ затягивает тебя самого на грань жизни и смерти. Ты сам делаешь шаг за грань. Только Бог еще терпит тебя здесь, поэтому ты остаешься, а он уходит.

Что нужно и полезно было бы сделать? Хорошо было бы, чтобы смерть наших близких увела из наших жизней, вырвала и унесла, в лету утопила суету какую-то, грязь, какую-то ненужность. Нельзя же после похорон вернуться домой и смотреть ComedyClub, нельзя после похорон пойти в боулинг, нельзя после похорон планировать ближайший уикенд.

То есть похороны или расставание оглушают человека, заставляют его думать о чем-то большем, плакать, в конце концов. Когда человек плачет, он становится добрее.

И вот можно желать, чтобы смерть или разлука уносили из нашей жизни ненужное. Чтобы уходящий от нас покойник забрал с собой какую-то частичку нашей глупости, нашей суетности. Чтобы мы стали лучше, чтобы мы грозно очистились. Как гроза очищает воздух, так вот чтобы эти грозы очищали человеческую душу.

Вот к этому нужно стремиться, а не удерживать человека близ себя как собачку. Лучше всего любить собачек: ты их кормишь, купаешь, шьешь им смешные тулупчики и тапочки на зиму, а оно на тебя добрыми глазами смотрит и никогда с тобой не спорит.

Вот таких собачек-людей хотим и мы видеть возле себя. Чтобы «я тебя люблю, а ты молчи!» Служи моим интересам, носи мне тапочки, что называется. Это, конечно, гадкие виды любви, и от них нужно избавляться.

А в мире много беды, но беда оцеломудривает человека…
Вопрос 4. Какой смысл в таком количестве смертей, захлестнувших Украину?

– В нашей стране сейчас столько смертей… Гибнут молодые. Какой смысл в этих смертях? Можем ли мы думать, что Господь нас наказывает или Он от нас отвернулся?
– То, что наказывает, это однозначно. То, что есть за что, тоже однозначно.

Злая воля человеческая ограничивается Богом не абсолютно, Бог оставляет человеку большую долю личной свободы. Он позволяет человеку и народу самоопределяться в пространстве и времени. И мы ведь не всегда хорошее выбираем. Скорее всего, наоборот, мы выбираем нехорошее. Потом пожинаем плоды своего выбора. И здесь уже Бог смотрит на нас, какие выводы мы сделаем. Ты хотел? – На. Нравится? – Не нравится. – Ну, делай выводы, давай, иди в другую сторону.

Так происходит некая нравственная школа, часто для человечества очень кровавая и неприятная. Гибнут лучшие очень часто.
Почему в Ветхом Завете Господь Бог благоволил приносить в жертву не крокодилов и бегемотов, а ягнят и голубей? Может быть, для того, чтобы содрогнулось сердце человеческое — что за твои грехи развратника, кровопийцы или сребролюбца нужно голову голубю свернуть или ягненка зарезать. Жалко должно быть, по идее, они же не бешенных собак резали. Умирали невинные.
Поэтому смерти бывают разные. Смерть бывает наказанием, безусловно, за грехи. Смерть бывает наказанием кому-то. Как смерть Ромео и Джульетты примирила Монтекки и Капулетти. Иногда люди не примирятся, пока кровь не прольется.

Но в сегодняшней ситуации гадость заключается в том, что люди привыкают к телевизионной картинке о смерти, привыкают к калькуляции потерь с обеих сторон. Телевизор испортил человека, СМИ вынули из него душу и вставили туда что-то другое, перезаправили как картридж какой-то дрянью. И я боюсь, это грозит некой неисцелимостью и уж совсем плохими событиями.
Поэтому ответственность лежит на христианах в полном смысле слова – на качественном христианстве. Потому что только качественное подлинное христианство правильно расставляет акценты над именами.

А люди действительно испорчены. Благодатных одежек, которые защищали бы их от медиавоздействия, на них нет. Они стали телевизионно кровожадны, политически уперты, зашорены, недоступны для входа в них другой информации. А сердце их совершенно беззащитно, и этим сердцем дьявол играет, как мячиком.
Уж сколько кричали миру о том, что компьютерные игры воспитывают кровожадность в ребенке. Ведь летчик, стреляющий из своей кабины СУ и Мига, по сути играет в компьютерную игру. Он же не видит, кого он убивает: просто нажимает на кнопку и смотрит на экране, куда попала мина или управляемый снаряд. Это то же самое, что нажимать на клавиши компьютера, который убивает виртуально людей, и они на твоих глалзах разрываются на части.

Гораздо сложнее убивать в реале – воткнуть в человека нож или бить по голове кирпичом. Но для этого есть наркотики, без которых не обходится ни одна война. Там, где в продаже оружие, стрельба и кровопролитие, обязательно есть наркотики. Потому что без наркотика 98% людей не будут нажимать на курок, если, конечно, в них не произошла какая-то внутренняя мутация.

Идет накручивание греховного маховика, это все говорит о близкой гибели народа. Это внутренний змей, пожирающий народ изнутри. У этой беды есть свои названия.
Поэтому нужно останавливаться. Уже сегодня мы вошли в ту стадию, когда никакое количество жертв не успокоит ни одну сторону. Когда на Майдане погиб парень Нигоян, был крик: «О, пролилась кровь, есть первые жертвы». А потом начали говорить о БТР-ах, о том, что руки отрубают в пыточных камерах, – и никого это уже не останавливает, и любые цифры никого уже не пугают.

Нужно говорить «СТОП» и прекращать всё это властной рукой. И, что называется, с тряпкой и веником вымывать информационный мир, потому что он сделал людей кровожадными — те же компьютерные игры, индустрия насилия через боевики и вообще вся эта телевизионная картинка с чрезвычайными новостями.

Уже и журналистская этика не стесняется показывать трупы после аварии, например, чего раньше никогда не было. Разбилась машина, лежит труп на дороге, мозги на асфальте – они показывают это в течение дня, даже не ночью, без всякого предупреждения о том, что «уведите детей от телевизора».

Люди осатанели просто. У них нет молитвы, у них нет цели в жизни, а есть какая-то демоническая кровожадность. Не звериная кровожадность — зверь много крови не льет. Зверь то, что нужно, съест, а лишнего не вместит в себя.

У человека кровожадность совершенно другая – бесовская. Мы открыли бесу дверь в наш дом, и теперь бес командует нашими мозгами. А если он командует человеческими мозгами, от человека добра не жди.
Вопрос 5. Традиционный… И что делать?

– Вы сказали о властной руке, об очистке информационного пространства. Но ведь мы с вами понимаем, что этого не произойдет. Боевики не перестанут крутить по телевизору, жертв взрывов на весь экран так и будут показывать. Надежды на исправление информационного поля нет. Что остается?
– Тогда необходим исход. Исход человека в свою внутреннюю пустыню.

Должна быть внутренняя пустыня в таком случае. Человек должен заходить в себя и закрываться переборками от того мира, который хочет командовать всеми. Когда человек имеет внутреннее убеждение в другом, тогда он имеет внутреннюю защиту — благодаря молитве, может быть, хорошему воспитанию, не знаю, чьим-то молитвам о нем…

Да, он будет страдать, будет выглядеть белой вороной. У него будет отличное от других мнение, он будет бояться лишний раз его высказывать, чтобы не наражаться на споры и ссоры. И будет страдать, как Лот в Содоме. Собственно, такой и будет жизнь христианина в последние времена.

Вспомнили о последних временах… Сколько лет мы потратили на глупую борьбу с индентификационными номерами, с тремя шестерками. Так стыдно потраченного времени! Хочется кричать: «Перестаньте этим заниматься! Проблема не в этом, проблема – в другом». Проблема в том, что на службе стоит 50 человек, а причащается только двое – бабушка и ребенок. Вот проблема где. Не кричите о глупостях, кричите о главном.

И поскольку мы так постоянно ошибаемся и не о главном кричим, то нужно понимать, что последние времена – это тоже реальность. И жить христианам в них приходится. О последних временах можно было говорить и 200 лет назад, и вчера, и сегодня, и завтра о них можно будет говорить, но без истерики, спокойно.

Так вот жизнь последних времен человеку обещана как Лоту в Содоме. Как пишется у апостола Петра в послании, что «праведник, видя и слыша дела беззаконные, непрестанно мучился в сердце». Не имея возможности ничего изменить, он мучился в сердце – яркий портрет нормального человека в ненормальном мире. До тех пор, пока ангел не скажет: «Уходи быстрее, беги, не оборачиваясь». Сценарий такой.

Беседу вела Юлия Коминко
PS: Вопрос о событиях на Украине, в беседе здесь затронули потому, что о.Андрей родился во Львове и до лета 2014 г. служил в Киеве. Причину своего переезда в Москву, он не называл.

[Руфь]

В Омск привезли мощи святой Матроны.
В течение недели жители региона смогут приложиться к мощам святой.
МАТРОНА
Давно было дело — вскоре после того, как я попал в аварию. Раздробленная нога была сложена, лишние кусочки косточек выброшены. И гипс уже был снят, но освобожденная нога была безжизненна, и похожа на что-то деревянное, чужое, синего цвета, которое не хочет гнуться в колене. Знакомый массажист приходил ко мне раз в два дня и массировал мою похудевшую культю. Как правило, в это время фоном работал телевизор.

Были как-раз юбилейные дни одного очень уважаемого человека. Детство, юность, карьерный рост, свершения, духовный труд: все обсуждалось широко и обговаривалось на многих каналах. Речь зашла и о воспоминаниях детства. «С детства я помню одну молитву матери», — говорил по телевизору интервьюерам юбиляр. «Не лишай меня, Господи, памяти, зрения и движения». Потом было еще сказано, что лишь теперь, когда большая часть земной жизни медленно сплыла, эти слова стали до конца понятны человеку, слышавшему эти просьбы из маминых уст еще мальчишкой.

«Не лишай меня, Господи, памяти, зрения и движения». Что до движения, то это было тогда понятно и мне. По аналогии можно было додумать ценность зрения и памяти. Действительно жутко впасть в склероз, жутко лежать на вытяжке, или валяться беспомощным бревном, или медленно двигаться наощупь, помогая себе стуком специальной палочки. Зрение, движение, память – вы бесценны, и обладающий вами – богач.

Прошли годы. Моя нога задвигалась, хотя и стала на два сантиметра короче. Я уже довольно проворно двигался, смотрел вперед в оба глаза и во всю пользовался памятью. Ветры, носящие человека, словно воздушный шарик, принесли меня однажды в Москву. Точнее – в Покровский монастырь к мощам Матроны. Все было мне удивительно: очереди, выстраивающиеся еще затемно, люди, выходящие из метро с цветами в руках (значит, точно – к Матроне), раскрытые молитвенники у тех, кто стоит в медленно двигающейся очереди. Очередь, слава Богу, выстояли, мощи поцеловали, поклоны земные, в меру сил, положили. И уже во второй половине того дня, вспомнились мне опять те самые слова: «Не лишай меня, Господи, памяти, зрения и движения». Вспомнились потому, что из трех незаметных сокровищ Матрона была лишена двух – зрения и движения.

Нужно остановиться и сказать: «Вонмем!». Слепых и бездвижных людей в мире множество. Почти все они нуждаются в посторонней помощи и никому не помогают сами. Они – вопиющая немощь, требующая ухода и заботы. Их полно в домах для престарелых и прочих подобных интернатах. Увидеть их не трудно, стоит только захотеть. Но увидеть в них силу и получить от них помощь это уже выше всех мечтаний и фантазий. То-то и оно, что Матрона выше всех мечтаний и фантазий.

«Сила моя в немощи совершается», — сказал Павлу Христос. «Когда я немощен, тогда силен», — ответил Христу Павел. И еще ответил: «Похвалюсь немощами моими, да вселится в меня сила Христова».

Слепой и парализованный старик, жалующийся на жизнь, брюзжащий, даже ропщущий на Бога или произносящий хулы есть дело обычное и вполне понятное. А вот слепой и парализованный старый человек, молящийся о людях, прозревающий тайны сердец и врачующий души есть подлинное чудо. У этого чуда есть еще и высокая степень актуальности.

Ведь это старое классическое сознание ведает о силе, подаваемой через немощных. Слабая монашеская рука может благословением сообщить храбрость и силу мощному воину, идущему в бой. Илья Муромец спрыгивает с печи на хилые ноги не раньше, чем благословят его калики перехожие. Таким образом архаичное сознание помнит и ведает, что для того, чтобы один был бодр и силен, нужно чтобы на него пришла сила свыше через молитвы кого-то слабого, но святого. Нашему веку это мало понятно. Мы-то уверены, что нужно быть до старости белозубым и мускулистым, да еще сексуально активным, да еще сидеть для этого на диетах, посещать СПА и фитнесс-клуб и быть в курсе «много бесполезного». Благословляющая немощь, сила Бога, дышащая через слабость Своих рабов, неприятна, непонятна и далека. Поэтому среднестатистическому европейскому старику легче появиться в шортах на дискотеке, нежели кого-то чудотворно благословить. И тут Матрона взрывает сознание, как вообще святые способны взорвать привычное мышление непривычным явлением силы.

Пушистая порядочность и мягкая доброта это одно. А святость это другое. Святость всегда непривычна, всегда парадоксальна, и вовсе не пушиста. Если же мы путаем «святых» и «хорошо воспитанных», то вряд ли что-то понимаем в истории Церкви.

«В здоровом теле – здоровый дух», — говорит кто-то, и нам это нравится. «Яволь», — отвечаем мы, то есть «Окей». «Дух бодр, плоть же немощна», — говорит Господь, и мы делаем вид, что не слышали. «Сеющий в плоть, от плоти пожнет тление, а сеющий в дух – от духа пожнет жизнь вечную». «Что-что вы сказали? Как-то это сложно очень».

Урок Матроны важен тем, что она показывает: внутренние пути всегда широко открыты для человека, как бы ни были загорожены, перепутаны и завалены внешние пути. Внутреннее совершенство может быть автономно. Конечно, плоть и дух сплетены, связаны. Любое событие в области духа или плоти влияет на всего человека – и на дух, и на плоть. Однако дух может быть свободен. «Итак, свободни суть сынове».

Невозможно, чтобы все калеки были чудотворцами. Об этом и мечтать грешно. Святость действительно сродни гениальности, и она скорее является, чем воспитывается. Но все же там, где есть один факт победы, там приоткрыта дверца для многих. «Подражайте мне, как я – Христу», — говорил Павел, насыщенный немощами и чудный в силе. Одно без другого – сила без немощи — очевидно, не существует. Возможно нам необходимо вообще переоценить весь свой багаж немощей. А вдруг это не препятствие для роста, а именно условие роста и условие действия силы Божией! Зрячие, свободно движущиеся туда и сюда, обладающие памятью, мы захламили свою память и являемся подлинными слепцами, идущими в сторону огромной ямы, взявшись за руки. И часто нужна именно болезнь, боль, опасность, чтобы прозреть, остановиться, выбрать правильный путь.

Больные умнее здоровых, если не озлобились и научились терпеть. Через свою боль они могут стать чувствительными к человеческой боли вообще, тогда как бодрячок-здоровичок о своем давлении и пищеварении только и думает. Зрячие могут быть слепыми, о чем Евангелие неоднократно гремит на весь мир. И тем более слепы эти мнимые зрячие, чем более гордятся они свои зрением.

Нас не зря когда-то учили на уроках литературе о безногом летчике по фамилии Маресьев. Летчик без ног стоит целой эскадрильи. Народ силен, если тяжело вооруженный воин способен пробежать без остановки 42 километра, крикнуть «Мы победили, афиняне!» и упасть замертво. Но народ силен не менее, хотя и по иному, когда у него есть такие философы, как А. Ф. Лосев, почти всю творческую жизнь ничего не видящий, но озирающий умом все мысленное богатство мира. Сила, явленная в слабости это то, о чем Евангелие говорит, как о наследовании Царства через смирение. Это вполне библейское сокровенное учение, закрытое для премудрых и разумных и воплотившееся в младенцах.

Покровский монастырь в Москве и люди, выходящие из метро с букетиками в руках – яркое тому подтверждение./ А. Ткачев протоиерей/

[Руфь]

О ПОСТЕ
В русском языке слово «пост» имеет несколько значений. Это и предписанное религией воздержание от еды, питья и развлечений; это же и некое важное занимаемое место. «Он занимает ответственный пост», говорим мы о важной «шишке». Если речь идет о военном быте, о котором говорится «пост сдал – пост принял», то этот пост бывает «охраняемый». На этом посту стоит часовой, чье внутренне состояние наводит на мысль о посте религиозном. Религиозный пост требует от человека внутренней собранности, и в этом его схожесть с заступлением на пост вооруженного военнослужащего. «Не зевать, не расслабляться, руководствоваться уставом, быть начеку», — таковы вкратце требования к часовому, выраженные несколько эмоциональным языком. Точно так же звучит часть требований и к человеку, соблюдающему религиозный пост. Итак, эта омонимия далеко не случайна и глубокомысленна. Военный пост «сдают» и «принимают», церковный – «держат» и «соблюдают», но тот и другой – «хранят». Человек в обоих случаях сосредотачивается на поставленной задаче. В обоих случаях он должен понимать, что занят делом большой, если не сказать – чрезвычайной – важности.
В посту нужно молиться. Сам по себе пост без усиленных молитв ниспадает до некоторой диеты, достоинство которой уже потому невелико, что соблюдается диета ради себя, а пост, как жертва, приносится Богу. Вся наша цивилизация это ярмарка подмен, где исповедь заменена визитом к психоаналитику, а крестный ход – митингом. Посту также угрожает «светский двойник» в лице различных голодовок и воздержаний.

Итак, нужно исключить нечто из рациона, но нужно нечто и в рацион добавить. Нужно добавить чтение псалмов и Нового Завета, земные поклоны (для тех, кто может их класть по состоянию здоровья), и молитву в храме. Нужно и обнаружить врагов молитвы. Во-первых, это лень. Во-вторых, суетность ума. А в- третьих, памятозлобие, обиды, и все прочее, что вырастает из эгоизма и противно любви к людям. Распознаем этих врагов, потому что вред от них больше, чем вред от полевых вредителей сельскому хозяйству. При этом поля чем-то регулярно посыпают и поливают, обрабатывают, а духовные враги тем удобнее действуют, чем меньше мы помним об их существовании.
Лень всем известна. Она, «матушка, раньше нас родилась». Она не зря и рифмуется со словом «тень», так как тенью буквально ходит за каждым человеком. Если поддаться ее усыпляющему действию, душа погрузится в уныние, тяжелее которого вряд ли что-то есть. Что до суетности ума, то это увеличивающийся недуг. Его увеличению много способствует информационная эпоха, внутри которой мы живем. То, что в области массовой информации представляется развлечением и собственно информированием, является на львиную долю замусориванием общественного сознания или даже зомбированием (одно другому не мешает). Если у вас есть список, озаглавленный «Этого я в посту не ем», то можно составить (хотя бы мысленно) второй подобный список: «Этого я не читаю, не слушаю и не смотрю» Эффект будет непременно и вы его ощутите. Пусть посубботствует ум в отношении мирского трепа. Земле нужно походить под паром, вьючному животному нужно отдыхать от поклажи. Только бедная людская голова осуждена повседневностью на то, чтобы быть мусорником. Я не согласен. Я выключаю средства связи и прячу пульты. И делаю это ради малых крошек внутренней чистоты. Только по неумению додумывать мысли до конца человечество переживает о чистоте окружающей среды, но не небрежет о чистоте внутреннего мира. Ведь грязь в экологии это только перст, указующий на грязь в мыслях и намерениях человека.
Еще замечено, что постящиеся более раздражительны. Весенняя усталость и духовный труд дадут о себе знать. Но мы должны будем сдерживать себя, чтобы ссорами и раздражительностью не губить плод поста. И кроме названных трех врагов у молитвы есть и иные враги. Вы сами сможете со временем их обнаружить. Но для этого нужна сама молитва. Она – огонь, все остальное – лампадное масло.
Нужно повторять без устали, что пост это не только и не столько явление пищевое, сколько всеобъемлющее, изменяющее всего человека. Пост относится к уму больше, чем к чреву. И гастрономия под пост подстроится при желании — в ресторанах уже не первый год можно найти постное меню. Десять перемен блюд и надпись на прейскуранте «Поститесь на здоровье». А вот телевизор под пост не подстраивается, и его вредно смотреть без меры, что в пост, что вне поста. То же касается контента радиостанций, печатной продукции. Все эти фабрики новостей и развлечений либо в принципе не способны даже внешне настроиться на постовую волну, либо это будет очень тяжелым для них трудом. Поэтому и стоит напоминать, что экология ума и чистота информационной пищи и важнее всего для христианина, и это ему, соответственно, тяжелее всего дается.
При углубленном подходе к явлению пост это некое «малое умирание». Человек насильственно исторгает свой ум из круга обычных явлений и переключается на совершенно иные мысли. Он мыслит о Суде, о воздаянии грешным и праведным, о своем предстоянии Христу. Он думает о том, что уже сделано, а где еще «конь не валялся». Он думает о том, сколько ему осталось, и как этот остаток правильно прожить. Таким образом, человек словно умирает, или хотя бы замирает для привычных мыслей и дел. Это и есть та «малая смерть» для мира, которая выбирается добровольно ради оживления души для Христа.
Так и происходит в Божием мире: открываются одни двери не раньше, нежели закрылись другие. Не родившийся еще ребенок внутри материнского организма имеет закрытыми глаза, рот, нос. Остатки пищи тоже не выходят из него так, как это будет потом. Для питания и дыхания у него открыто отверстие, которое потом закроется – пупок (!). А пока он живет удивительно: вниз головой, в воде, и в тихом мраке. Потом – после родов — откроется то, что было закрыто, и закроется то, что было открыто. Таков закон. Следовательно, и в духовной жизни мы должны учиться оглохнуть для одних разговоров, чтобы открылось слышание иных речей. (Не зря Матерь Божия называется собеседницей молчальников). Должны освободить ум от одних мыслей, чтобы в сознание смогли войти другие. (Не зря некто из отцов сказал, что ухо безмолвника услышит дивное) Умирание для жизни призрачной ради оживления для жизни подлинной, вот – пост.
Когда одни люди постятся, а другие нет, то не исключено, что между ними может возникнуть взаимное напряжение. Постящиеся люди склонны осуждать людей не постящихся. Вот, мол, «грешники и чревоугодники». Ну, а у оппонентов тоже готовы под рукой свои аргументы. «Бог у меня в душе», «оскверняет человека не то, что входит в уста, а то, что исходит из уст». И так далее. К тому же всем известен малоприятный тип религиозного ханжи, на которого не хочется быть похожим. Вот многие и думают, что лучше «я не буду особо рьяно исполнять обряды и предписания, зато буду простым и искренним человеком». Разрубать этот узел или развязывать, в любом случае придется попотеть.
Обратимся к Писанию, и первой словесной жемчужиной пусть будет следующая: «Пища для чрева и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то, и другое» (1 Кор. 6:13) Эти слова обращены к тем, кто чрезмерно внимателен к еде, в ущерб прочим не менее важным сторонам жизни. Еда едой, а молитва молитвой, и любовь любовью. Воспретим себе осуждать тех, кто почему-то не соблюдает пост, помня о том, что «чрево всякого человека Бог уничтожит». По-славянски это выражение читается «упразднит», т.е. сделает неважным. Речь идет о той перемене, которая ожидает всякую плоть, когда после воскресения люди изменятся невообразимо. Сыны Царства, по слову Христа, будут подобны Ангелам Божиим, будучи сынами воскресения. И само Царство есть не пища и питие, но радость и мир во Святом Духе. И еще выслушаем нечто: «Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его» (Рим. 14:3) Как видим, апостол тревожился о том, чтобы аскетизм или его отсутствие не превращались в фактор распрей между христианами. И нас в первую очередь должно волновать не столько отношение маловерных к тем, кто постится, сколько наоборот. Хочется, чтобы постящиеся люди не задирали нос и не осуждали тех, кто ест колбасу и смотрит в посту телевизор. С нас, христиан, больший спрос. От нас ожидается теплота понимания и неосуждения. К себе – строгость, к ближнему – милость, Богу – поклонение в духе. Вот христианство.
Пост – явление универсальное. Вы не найдете в истории человечества ни одной серьезной культуры, где ради высших целей лучшие люди не брали бы на себя труд воздержания, временного или постоянного. Вы не найдете такой культуры, где восхвалялось бы обжорство, лень, праздность, и при этом совершались бы великие открытия и свершения в области духа. Мир уже мультикультурален. Не выезжая за пределы страны и города можно познакомиться с учениями востока, с разными аскетическими практиками, зайти в «Чайна Таун» и выйти из него, записаться на курсы йоги и проч. . Наши люди так и делают. Плохо это или хорошо – отдельная тема, но это уже сбывшийся факт, и о чакрах или медитациях славянин может знать задолго до того, как узнает о грехах и страстях, мучающих человека.
Люди бродят не только из стороны в сторону, и не только мигрируют из страны в страну. Люди также бродят от учения к учению, ищут истину и стремятся к самореализации. Так вот нигде эти люди не встретят призывы к вседозволенности, если предметом поиска будет чистота ума и спокойствие души. Люди объявляют личный пост, если дают обеты и вымаливают у Бога что-то важное. Они объявляют коллективный пост, если «враг у ворот» и народу грозит нешуточная опасность. Способность к воздержанию в сложных ситуациях есть мера серьезности души и ее мужественности. И только общество потребления свистит нам в оба уха: «Потребляй. Наслаждайся. Расслабляйся. Отрывайся по полной». Именно этот дух вседозволенности, зацикленности на себя, крайнего эгоизма и стремления к беспрестанной смене удовольствий и есть разлагающий дух мира сего. Предполагаю, что это есть разновидность духа Антихристова. Постясь, мы в некую меру выходим из-под власти этого духа. Можем выйти, во всяком случае. Поэтому дух поста есть дух воинский и благородный, а дух греховной расслабленности есть дух плебейский и рабский. Воздержный человек свободен, а обжора – раб. И блудник – раб. И лентяй – раб. Свобода это не только политическое или социальное явление. Свобода это подарок Бога сознательной и разумной личности. Христианство помнит об этом. Жаль только, что настоящих христиан среди нас очень и очень мало.
Но мы далеки от уныния. Мы уже начали труд и будущее многое нам откроет. С Богом, вперед, не задерживайтесь.
Протоиерей Андрей Ткачев

[Руфь]

Всех сердечно поздравляю с Рождеством Спасителя нашего Иисуса Христа. Мир вашему дому.